Артур Сумароков Внутренняя республика: рецензия на фильм «Думаю, как все закончить» Чарли Кауфмана
Flashforward Magazine посмотрел новый фильм великого и могучего Чарли Кауфмана «Думаю, как все закончить». В нем есть все, что сделало сценариста и режиссера почти культовым – в чем-то даже чересчур. Это угнетает и делает фильм тяжелым для просмотра, но все же невероятно тревожным пост-хоррором о самопознании.
Девушка, которую зовут то ли Эми, то ли Люси, отправляется со своим бойфрендом, чье имя вроде бы Джейк, в дом к его родителям. Впрочем, есть нюансы: для обоих эти отношения уже зашли в тупик, и нет даже слабой надежды на какие-то внятные проблески того, как им быть дальше. Любить, бить или убить – вот в чем вопрос, и он ничуть не риторический. Однако встреча с родителями превращается и вовсе в натуральный кошмар.
Кинематограф Чарли Кауфмана – будь это сценарии к «Адаптации» и «Вечному сиянию чистого разума» или же его режиссерские экспириенсы в «Нью-Йорк, Нью-Йорк» – всегда отличался зашкаливающей степенью тревожности как в отношении главных героев, так и окружающей их, порой концентрированно сумрачной и пограничной, действительности. Красной нитью через все творчество Кауфмана проходит тема размывания границ фантазии и реальности, тотального замещения и уничтожения второго первым, как и разложения человеческой субъектности как таковой.
Человек в кинематографе Кауфмана – существо скорее асоциальное, инфантильное и опасное в первую очередь для самого себя, а для окружающих – по умолчанию. Именно поэтому «Думаю, как всё закончить» не называет зрителю настоящих имен главных героев. Есть просто молодая девушка с неопределенным родом своей деятельности и есть её жовиальный бойфренд-гик, чуть ли не с первых сцен дико раздражающий своей токсичностью.
«Думаю, как всё закончить» является квинтэссенцией как сценарного, так и режиссерского стиля Чарли Кауфмана, который со времен «Нью-Йорка, Нью-Йорка» нарастил свою киноязыковую мускулатуру. Фильм снят по одноименному роману Йена Рэйда, но это не важно, ведь Кауфман изменил оригинальный финал книги, да и в целом избавил свою картину ото всякой пресыщенной литературоцентричности. Его кинотекст, то и дело взрывающийся от нарочитого ретрофетишизма, в первую очередь напоминает жуткий, радикально бессвязный и логически умервщленный поток сознания, к которому приходится долго адаптироваться. Главные герои и вовсе эмпатии не вызывают, потому привыкать к ним приходится значительно дольше, чем может показаться поначалу.
Отношения в паре максимально дисфункциональны, и, кажется, их обреченность понимают и сами герои. Но почему-то, вместо того, чтобы расстаться с разной степенью взаимной враждебности, они устраивают абсолютно невменяемое путешествие туда и обратно к ещё более сумасшедшим родителям, крыша которых давно находится на ремонте, и, без сомнения, на край ночи к самим себе. Ночь эта, тем не менее, будет бесконечной, шоссе в никуда приведёт к преддвериям ада. Только вот в чем дело – «Думаю, как всё закончить» говорит, что ад это не другие. Ад – это ты и есть.
Возвращение героев домой – самый дикий по сюрреалистичности кусок фильма, благодаря которому фильм окончательно идентифицируется как (пост)хоррор. Хотя уместность нахождения «Думаю, как все закончить» в одном ряду с эпигонскими работами Ари Астера или Роберта Эггерса сомнительна. Кауфман не занят претенциозной пересборкой всех существующих жанровых канонов хоррора, каковые наблюдались в «Солнцестоянии», повествующем о тех же муках кризисных отношений, или в «Маяке», где катком прошлись по токсичной маскулинности.
У Чарли Кауфмана не все мужики – козлы, но все люди в той или иной степени являются злом. Едва ли когда-либо в своей карьере Кауфман достигал такой эпохальной мизантропии. Его нервный и хаотичный фильм о фатальной невозможности человеческой коммуникации деконструирует каждый жанр, к которому он прикасается, будь это романтическая комедия, психологическая драма или же тот самый классический параноидальный фильм ужасов, вскрывающий без наркоза социальные, политические или экономические гнойники почище Джордана Пила. Ужаса, естественно, в ленте больше, и вся его невыносимая экзистенциальность уравновешена бойкой эксцентрикой. С первого акта режиссер погружает зрителя в самый настоящий аудиовизуальный террор, заставляющий вспоминать попеременно то Дэвида Линча цифровой эпохи (его «Внутреннюю империю», естественно), то Мэттью Барни и, внезапно, Джеймса Л. Брукса, будто «Слова нежности» или «Как знать» накачены лошадиной дозой ЛСД.
Само собой, Кауфман, как бы между прочим, насыщает свой фильм метаюмором, дающим ключи для понимания происходящего. К примеру, по пути в родительский дом, начало начал, главная героиня цитирует рецензию великой без шуток американской кинокритикини Полин Кейл на фильм «Женщина под влиянием» Джона Кассаветиса. Очевидно, что этот фильм Кассаветиса становится одним из существенных источников вдохновения для Чарли Кауфман: общие черты у обеих картин видны невооруженным глазом, начиная от внутренней нестабильности главных героинь и завершая совершенно изничтожающим портретом как таковой среднестатистической гетеронормативной семьи, мало чем изменившейся с 70-х годов ХХ века, о которых снимал Кассаветис. Кауфман, снимая про наше время и своих современников, в чёткие временные рамки свой фильм не загоняет, да и порой действует куда грубее Кассаветиса, которому были важны любые нюансы в словах, поведении или сюжете. Кауфман в «Думаю, как все закончить» иногда склонен идти проторенными тропами, не меняя существенно маршрута: «Донни Дарко» встречает «Техасскую резню бензопилой».
Однако говорить о какой-либо вневременности событий картины не стоит. Речь скорее о безвременном сознании героев, которые, с одной стороны, представляют из себя некие усредненные богемные типажи, существующие как бы вне всего, но с другой стороны – они и есть теми самыми миллениалами, которые ныне успешно соорудили вокруг себя воздушные замки из собственных непроработанных травм, сиюминутных увлечений и невнятных патологий. Кауфман щедро вываливает на экран и даже с каким-то особым наслаждением различные психологические травмы главной героини. Зритель в итоге имеет возможность раньше героини понять, что тут вообще происходит. А проникнутся ли ее проблемами – здесь дело за вами.
