Максим Сорокін Отпусти меня, начальник: рецензия на фильм «Заборонений» на основе цитат группы «Бутырка»
На этой неделе в украинский прокат вышел фильм «Заборонений» — картина о поэте Василии Стусе. Фильм о жизни и смерти одного из главных символов неподчинения советскому режиму мог бы быть глубокой драмой о воле маленького человека, которого пытался пережевать тоталитарный режим. Мог быть байопиком, который рассказал бы зрителям о других «шестидесятниках» — благо, их яркие биографии располагают к экранизации. Мог бы вызвать гражданскую эмпатию и гордость за историю.
Но все это было бы, если бы люди, которые снимают кино в Украине и дают на него деньги из государственного бюджета, интересовались бы качеством контента. Мы же увидели поделку настолько ужасную, безвкусную и низкопробную, что разбирать ее серьезно просто нет сил. Вместо этого мы воскрешаем наш формат рецензий-стилизаций и будем разбирать фильм «Заборонений» на основе блатняковых цитат группы «Бутырка».
Моя подружка с центра, а я – с окраины,
Ведет себя примерно, а я не правильный,
Моя подружка с центра, а я – с окраины,
Твердит, что не размеренно живу, не правильно!
Группа «Бутырка»
Именно таким нам показывают Стуса в начале фильма — затевающим бунт ради бунта, говорящим общими фразами, которые прерываются его общением с женщинами. В метро он знакомится с будущей женой Валентиной Попелюх, зачитывая ей свои стихи с выразительностью школьника-троечника. После Стус приглашает ее поэтический вечер памяти Василия Симоненко — который, конечно же, срывают сотрудники органов. Дважды! Чтобы хоть как-то оживить этот схематоз, первый раз мент говорит на украинском — но от этого не становится легче.
Читайте також: наша рецензия на фильм «Круты»
Стус пререкается с сотрудниками органов, и Валентину это увлекает, равно как и вся атмосфера гражданской революции в отдельно взятой квартире. Кто ей не нравится — это Алла Горская, на которую она посылает испепеляющие волны ревности.
Да, нам тоже не нравится Алла Горская — но не реальная художница, а тот отвратительно-несуразный образ, который ей дает «Заборонений». Роль одной из самых талантливых представительниц «шестидесятников», влияние которой на движение сложно переоценить, свели к функции катализатора ревности Валентины к Василию. Или — что еще хуже — среды, в которой будет развиваться покрытый нафталином образ «вечного революционера»-Стуса. Это — одно из главных преступлений фильма, полностью уничтожающих потенциал истории.
Другой существенный пиздец — откровенный плагиат российского фильма «Стиляги» в сцене, где Стус ведет Валентину потанцевать запрещенный свинг. Даже похожие не декорации русскоговорящие менты не так бросаются в глаза. Впрочем, чего ожидать от сценаристов Сергея Дзюбы и Артемия Кирсанова, которые не так давно уже отличились абсолютно бездарным фильмом «Позывной Бандерас»? До начала войны они вполне успешно работали над российскими сериалами «Братаны» и «Солдаты». Но теперь-то они патриоты.
А что же сам Стус? Актер Дмитрий Ярошенко показывает, что внешней схожести с персонажем будет достаточно, только если ты играешь статую. Большинство диалогов можно было бы озвучить войсовером из Google Translate — настолько пустыми и безэмоциональными они кажутся. Герои разговаривают машинально, о химии между персонажами говорить не приходится. А его наигранный крик и возмущение советской оккупацией явно отсылает к ужасному советскому фильму «Шевченко» — в нем Кобзаря и показывали телесным воплощением комсомольского идеала. От 100% иконы, на которую можно молиться, Стуса отличают лишь эпизоды с курением или работой в кочегарке — эти планы чудом не испортил даже оператор фильма.
Без баб и водки так лучше здесь
Хозяин кормит — селедка есть
Группа «Бутырка»
Олег Симонов и Владимир Ждамиров дают отличное описание тому, как «Заборонений» относится к остальным «шестидесятникам», диссидентам, а также интеллигенции в целом. Они — или фон для Стуса, или приспособленцы режима, что прекрасно видно в эпизоде с премьерой «Теней забытых предков» Сергея Параджанова 1965 года. Как известно, тогда случился известный протест зрителей после того, как Иван Дзюба объявил об арестах Светличного, Горыня и остальных.
Мало того, что режиссер зачем-то нарушает хронологию событий (сначала Черновол крикнул «Хто проти тиранії – встаньте!», а Стус выступил с речью в перерыве, а фильм склеил оба эпизода) — он выставляет Параджанова конформистом. Хотя известно, что режиссер присоединился в протесту и сам был арестован в 1974-м.
А для вас я никто
Как и вы для меня
Я плюю на закон
Вы меня в лагеря
Группа «Бутырка»
Композиционно «Заборонений» поделен на три части. Нельзя сказать, что одна хуже другой — все они бездарны по-своему. И это не поэтическое преувеличение — во время просмотра кажется, что их снимали разные режиссеры. Видмо, сказывается сериальная профдеформация сценаристов.
Читайте також: наша рецензия на фильм «Донбасс» Сергея Лозницы
Вторая часть — тот самый суд над Василием Стусом. В фильме он происходит после убийства Аллы Горской, хотя между ними 9 лет, за которые Стус уже отбыл одно тюремное заключение: успел вернуться в Киев и вступить с УХГ. С одной стороны, это упрощает съемку, с другой — разве это правильно для байопика?
Впрочем, сам судебный процесс, в котором должен фигурировать адвокат Стуса Виктор Медведчук, показан скомканно и как-то нелепо. Фамилия Медведчука так и не была названа ни разу — очевидно, из-за скандала годичной давности, где из сценария была удалена названная персона. ШТОШ, здесь все предсказуемо.
Тело здесь, а душа далеко
Плюну я в полупьяный конвой
Тело здесь для отчета ментам
А душа — там, где мать родила
Группа «Бутырка»
Период тюремного заключения ужасно растянут — очевидно, чтобы компенсировать максимально короткий эпизод суда и попытаться вызвать у зрителя хоть какое-то сопереживание экранному Стусу. Вторая причина — чтобы зритель подольше послушал закадровую двухголосую озвучку русскоговорящих персонажей на украинском и получил кровоизлияние из ушей.
Именно в третьей части «Заборонений» смог представить единственного хоть как-то интересного персонажа — КГБистку Веру, которая приехала склонять Стуса к лояльности «Перестройке». Ее главная проблема — стихи Стуса попали на Запад, а диаспора выдвигает заключенного на Нобелевскую премию мира. Евгения Гладий вполне убедительно отыгрывает «хорошего вертухая», имея серьезную схожесть с "Ильзой, волчицей СС", впрочем напрасно убеждая поэта, что никакой русификации нет и что власть готова признать свои ошибки.
С таким решением не согласен начальник лагеря Журавлев, который хочет «отстреливать Бендер как собак бешеных». А еще он хочет кормить подчиненного Кузнецова половинкой шоколадной конфеты, глядя на пасторальные пейзажи лагерного забора и делая недвусмысленные намеки на их отношения.
Казалось бы, мы должны были привыкнуть ко всем недостаткам украинского кино. К убогим сценариям, ужасной актерской игре и звуку дронов во время пейзажной съемки. Но давать одну из первых ЛГБТ-линий тюремным вертухаям, как бы говоря «патриот не может быть геем» — это новое дно укркинопрома. Поздравляем с таким открытием!
А я в Крестах в местах не столь как отдаленные
Читают письма без стыда менты позорные..
Моя фамилия ЗК и не склоняется!
А впереди еще пять лет –все так останется...
Группа «Бутырка»
За самим Стусом наблюдать уже давно неинтересно — все его реплики давно лишены хоть как-то человечности и сведены к лозунгам. Тотально стереотипные сокармерники, среди которых Левко Лукьяненко, армянин Акопян и безымянный русский, имеют одну действительно неплохую сцену с зачитыванием стиха — она едва ли не впервые за фильм вызывает положительные эмоции. «Вечного революционера», естественно, не удается склонить к сотрудничеству, но потенциально сильнейшую сцену сожжения его тюремного сборника стихов «Птах душі» уже нет сил смотреть.
В сухом остатке
«Заборонений» несколько раз менял название, но именно это для него самое удачное. Любой националист или ярый патриот Украины должен выступать за запрет этого фильма — ведь после его просмотра массовый зритель не будет считать Стуса героем или примером гражданского активизма. Мы не знаем, каким был Стус при жизни, но «Заборонений» делает из него максимально шаблонного персонажа для слепой веры — в лучших традициях советского идеологического кинопроизводства. 19 млн грн государственных денег пошли не криво снятую поделку, которая никогда не будет поводов для гордости. Она не вдохновит и не расскажет о тех, благодаря которым Украина сейчас независимая. «Заборонений» хорош в одном — раз и навсегда научить тому, как не любить свою историю.
