Артур Сумароков Тоска и патриархат: рецензия на фильм «Мир грядущий»
На прошлой неделе в сетевой релиз вышла историческая лесби-мелодрама «Мир грядущий» / The World to Come, успевшая засветиться на Сандэнсе и ряде других фестивалей поменьше. Flashforward Magazine рассказывает, почему крутой актерский состав из Кэтрин Уотерстон, Ванессы Кирби, Кейси Аффлека и Кристофера Эббота не спасают фильм от невнятного сценария, на фоне которого самое интересное – это природа США 1850-х.
1856 год. Сельская глубинка штата Нью-Йорк. Здесь, в мрачном уединении фермы с коровами и скелетами в шкафу живут Эбигейл и Дайер, не так давно пережившие смерть дочери от дифтерии. Между мужем и женой особой близости не наблюдается: Дайер вечно хмур и занят хозяйством, Эбигейл изливает душу в свой интимный дневник, весьма сильно напоминающий твиттер тринадцатилетней школьницы на максималках. Однако рутина фермерской жизни прервется, когда в дом по соседству поселится Финни и Талли – семейная пара, жизнь которой тоже не особо испорчена благополучием.
Для режиссерки Моны Фаствольд Лерче драма «Мир грядущий» стала всего лишь второй по счету в ее послужном списке, где, в частности, имеются сценарии к двум громким картинам Брэйди Корбета – «Детство лидера» и «Вокс Люкс». Однако то, чем был так богат кинематограф Корбета – интеллектуальное нахальство и кинематографическая насмотренность вкупе с более-менее вменяемым киноязыком – у Моны Фаствольд Лерче можно обнаружить разве что с увеличительным стеклом, да и то не факт.
«Мир грядущий» – этически правильное, но эстетически совершенно никудышное кино. Драму о раскрытии женской сексуальности с лесбийским привкусом оно сводит к страданиям юного Вертера, пересказанным зумером с дислексией и заиканием одновременно. Можно, конечно, вменить фильму некое сомнительное желание ревизии вестернов с их маскулинной фактурой и выведением за скобки женщин как таковых. Сейчас это скорее норма, чем инноваций. Однако «Мир грядущий» всю эту жесткую фактуру использует лениво и вхолостую, опускаясь до уровня предсказуемой драмы про обреченные однополые отношения.
Частенько возникает ощущение, что оператора картины Андре Шеметоффа гораздо сильнее интересует всякая флора и фауна, столь щедро окружающая и как бы подавляющая всем своим естеством героев. Крепкие дубы с клёнами и осинами, осенняя листва на влажной земле, мудрые выражения морд разнообразной фермерской живности. В фильме фауна появляется эпизодически, но жизни и энтузиазма в глазах коров, свиней или куриц, к счастью, больше чем у четверых главных героев, переживающих тяжёлый лесбийский роман и потенциальный броманс между Дайером и Финни который, увы, так и не происходит. Во всяком случае, если бы в сюжете ленты случился хотя бы минимальный гомосексуальный рецидив в противовес имеющемуся лесбийскому, «Мир грядущий» можно было бы отнести даже к высокому китчу. А так вышел китч скучный и напыщенный, хотя и далекий от самопародийности в чем-то похожей по духу драмы «Аммонит» Фрэнсиса Ли.
Ритм фильма сбоит при любом удобном случае. Эбигейл и Талли несут крест патриархата и искалеченной сексуальности с таким видом, что, кажется, будто Иисус Христос принимал спа-процедуры во время собственного распятия, в отличие от героинь, которых фаллоцентричный социум ежесекундно распинает самым противоестественным способом.
«Мир грядущий» иллюстрирует ужасы патриархата занудными банальностями, которые кажутся по умолчанию хуже любого патриархата. Кинематограф все-таки искусство в первую очередь визуальное, но режиссерке Моне Фаствольд Лерче чрезвычайно важно подчеркивать с помощью демонстрации смен времен года психологическое состояние героев (прием уровня канала Hallmark или Интер) и пускать закадровые унылые монологи, будто написанные во время психологической терапии очень скучных людей. То, что в идеале должно присутствовать в кадре, звучит вне его, но то что звучит вне его, лучше бы не было озвучено вовсе ввиду своей пережеванной очевидности.
Холодные выцветшие сельские пейзажи буквально кричат о тоталитарной токсичной маскулинности, представленной в вечно суровых лицах Кейси Аффлека и Кристофера Эбботта. Актеры (особенно первый) способны сыграть и зияющую пустоту, но сценаристы ленты Джим Шеридан (его рассказ стал литературной основой сценария фильма) и Рон Хансен сводят роли и без того немногочисленных мужских персонажей картины к какой-то совсем уж оскорбительной декоративности. Из-за нее, собственно, не особо ясно, чем же так ужасны эти мужчины, кроме самого факта своего существования. Особенно карикатурным и доведенным до образа сферического мужлана из ночных кошмаров выглядит Финни, сыгранный Кристофером Эбботтом. Один из безусловных актеров-хамелеонов нынешнего американского инди-кинематографа выжимает максимум из своего героя, собранного как монстр доктора Франкенштейна, из всех штампов про мужчин-абьюзеров и насильников.
Такого рода упрощающий подход к драматургии, где в идеале должны быть прописаны даже самые эпизодические герои, роднит «Мир грядущий» с радикально феминистическими опусами француженки Селин Скьяммы, которые могут похвалиться чем угодно, но точно не сбалансированным сценарием, здравым смыслом или выдающимся киноязыком. Картина, в свою очередь, также вбирает в себя все возможные клише независимого американского кино, через запятую замыкая порой в одном кадре безнадёжную немногословность мамблкора и пресловутый феминистический дискурс, довольно быстро успевший стать конъюнктурным и крайне навязчивым общим местом.
«Мир грядущий», само собой, надо рассматривать исключительно в контексте подъёма фемэксплуатейшена, даром что часто ленты, транслирующие female gaze по всем нехитрым заветам Лауры Малви, имеют преимущественно невысокую художественную ценность. Они не пытаются заниматься деконструкцией киноязыка, а реализуют весьма банальный активизм головного мозга в терминальной стадии. Впрочем, «Мир грядущий» начисто лишен даже этакого активистского задора. Враждебный мир победил, да здравствует этот враждебный мир!
