Артур Сумароков Сделаем их снова: рецензия на второй сезон «Политика» Райана Мерфи
Flashforward Magazine посмотрел второй сезон сериала «Политик» Райана Мерфи – кэмповую сатиру на американский политический мир в эпоху пост-правды. В рецензии мы рассказываем, как шоураннер сталкивает лбами бумеров и зумеров и почему нам так важно понять, что «молодые» намного больше симпатизируют диктатуре.
Контрафакт «новых лиц»
Ситуация в нынешней мировой политике такова, что в ее осмыслении через призму сатиры нет никакой существенной необходимости. Едва ли можно ещё сильнее довести до абсурда и без того абсурдные политические нарративы Дональда Трампа, Жаира Болсонару или Александра Лукашенко. «Политик» Райана Мерфи – безусловный продукт нынешнего времени. Времени «нулевых героев» – тех, кто создаёт себе репутацию из воздуха, тщательно культивируя свою принадлежность к разным угнетенным группам. Придя к власти, такие персонажи не столько лоббируют интересы угнетенноого электората в патриархальной вертикали власти, сколько нарабатывают личный социальный капитал, никак не меняя эту самую вертикаль. Ведь от нее столько пользы!
Политический язык, в свою очередь, все больше упрощается, превращаясь в нелепый, косноязычный лепет инфлюенсеров, агитирующих за то, чтобы «сделать их вместе» или обнулить кого-то. В общем, ничего нового, политическая система лишь немного испытала косметический ремонт, дабы пустить в расход т.н. «новые лица». Оттого сатирический потенциал «Политика» не так чтоб уж высок, учитывая общую беззлобность (но не беззубость) авторской интонации Мерфи в первом сезоне сериала, который сюжетно представлял собой классическую голливудскую историю успеха юного (би)сексуального Пейтона. Очевидно, что для Райана Мерфи ключевыми ориентирами при создании проекта были многие великие американские политические сериалы: от «Карточного домика» до «Западного крыла».
Присущую им идейную тяжеловесность Мерфи разбавил своим излюбленным карамельным кэмпом, застрявшем в стилистике где-то между Педро Альмодоваром и Джоном Уотерсом. Без грубой трансгрессии последнего, конечно. Короче говоря, меньше всего в обоих сезонах «Политик» Райана Мерфи хочет кого-то шокировать. Все и так в шоке, и всем норм.
Зумеры едят бумеров?
Второй сезон «Политика» ожидаемо концентрируется на превращении Пейтона в серьёзную политическую фигуру. Правда, не без трудностей, вызванных в первую очередь некоторой пассивностью героя Бена Платта, который несколько запутался в том, чего он, собственно, хочет и как он своих целей стремится достичь. Весь его mein Kampf в итоге сводится к тривиальной репрезентации чаяний юных избирателей, воздыхателей, любовниц и любовников.
Симптоматичным становится противопоставление политических карьер Пейтона и его матери Джорджины. Находясь по сути на одном политическом спектре (левее некуда, мягко скажем), Джорджина выглядит более самостоятельной фигурой, нежели её сын, не способный в общем-то родить ни одного свежего политического нарратива. Идеальным вариантом для обеих был бы политический инцест, но Мерфи рассматривает политику не как территорию девиаций, где все можно и часто без взаимного согласия. Как раз наоборот: «Политик» имеет на удивление наивное восприятие политических структур, а Мерфи снова перегружает их неуместным ревизионизмом.
Оттого столь примечательной с точки зрения влияния на сюжет окажется свита Пейтона, сплошь состоящая из гиперактивных SJW и просто интересных личностей, которым лишь кажется, что они создают новый политический язык и формируют отличные от привычных властные коммуникации. Получается у них, мягко говоря, посредственно, так как дилетантизм регулярно множит на ноль даже самые здравые идеи (нездоровые тоже множит, что хорошо).
Заметно, что в целом симпатизирующий Пейтону и всей его гендерфлюидной свите Райан Мерфи жирными штрихами подчеркивает бессмысленность позитивного тоталитарного мышления со стороны «зумеров». Иначе зачем подавать Инфинити Джонс столь эпатажно-карикатурно, перекрашивая ее в фашиствующую экоактивистку? По сути, свита Пейтона ко второму сезону сериала бесхитростно саморазоблачается, представляя собой в итоге не менее токсичную свору, нежели у соперницы за кресло в Сенате Диди Стэндиш. Естественно, свита эта так или иначе является опасной для самого Пейтона, будущее которого в большой политике окажется максимально банальным.
Строго говоря, Пейтон во втором сезоне перестаёт быть настоящим главным героем сериала. Возникает ощущение, что шоураннер Мерфи от него уже несколько подустал, и при всей прямой манифестации конфликта «зумеры vs бумеры» второй сезон «Политика» фиксирует скорее консервативный авторский поворот. Впрочем, сериал усиливает идею о политике как шоу.
Бренд вместо фигуры
То, что в первом сезоне звучало скорее по касательной, во втором показано масштабно, и с большой долей знания инструментов современного медиарынка, в котором уже не только телевидение делает из обычного человека публичную фигуру или, точнее, бренд. Все успешные бренды понимают, что сейчас модно быть «своим» для потребителя / избирателя. Важно ловить тренды и завоевывать новую аудиторию, не теряя из внимания ту самую консервативную прослойку, которая тоже способна быть свежей и актуальной (даже за счет дешёвой спекуляции на теме личной жизни с полиаморией).
Для Мерфи бумеры во втором сезоне оказываются куда интереснее предсказуемых зумеров, тем более что «Политик» населен ярчайшими женскими персонажами, которых у шоураннера не было со времен знаменитой уже «Вражды». Само собой, львиную долю внимания забирает на себя Диди Стэндиш, которая прекрасно понимает, что свято место под политическим солнцем пусто не бывает, конкуренты и конкурентки становятся все моложе, а их политическая повестка – свежее и радикальнее, нежели это можно было представить даже десять лет назад, во времена Обамы. Легко усмотреть в Диди Стэндиш намёк на Хиллари Клинтон, даром что она из демократического лагеря.
Но все же в этом образе актрисы Джудит Лайт гораздо, гораздо больше от другой яркой персоны американской Демпартии Нэнси Пелоси, которая в кэмповой вселенной Мерфи лишена всяких тормозов. Кэрол Хэниш и Сьюзан Зонтаг были бы сему очень рады. Рады ли мы? Мы получили то, что ожидали, не больше и не меньше. Достаточно ли этого? Едва ли.
