Марина Климова, «Плохие дороги»: о «жести» в кино и том, как искренность создаёт живую историю
В этот четверг в украинский прокат вышел фильм «Плохие дороги» Наталки Ворожбит. Редакция Flashforward Magazine пообщалась Мариной Климовой – актрисой самой жестокой новеллы фильма под названием «Подвал». Она рассказала о съемках сцен насилия, отличиях от сложных ролей в театре, а также о том, почему так важно, чтобы кино рассказывало историю, а не ставило моральные рамки.
«Плохие дороги» – дебют Наталки Ворожбит в режиссёрском кресле. Для вас это был дебют в кино или сериалах?
Нет, это второй проект, в котором я работала. Первый снимался в Одессе, это была словацко-украинская копродукция, которая еще не вышла. Тоже довольно жестокое кино – это был художественно-документальный фильм про женскую колонию, который снимали на территории настоящей женской колонии (речь идет о фильме «Цензорка» Петера Керекеса – прим. ред).
В Одессе?
Да-да. Это художественно-документальное кино, поэтому самих актёров было минимальное количество. В основном это были заключенные.
Почти как с модной ныне «Землёй кочевников», где основных актёров играли реальные американские «номады»
Ну почти. Сперва хотели делать чисто документальный фильм. Однако, чтобы иметь возможность участвовать в разных фестивальных программах, решили работать на стыке игрового и документального.
Говоря о стыках и разнице – насколько сложно было перестроиться с театральных рельс на киношные? Не артикулировать каждое слово, говорить более живо. Ведь ваша роль как раз одна из самых живых.
Да, это совсем другая специфика. Ты знаешь это и вроде как понимаешь заранее, но полностью осознаешь только когда начинаются съемки на площадке. Это, конечно, жесть, потому что нас этому не обучают в университете.
Принципиально важен здесь контакт с режиссёром. У нас было две репетиции перед съёмками, мы проговаривали все моменты, много чего обсуждали. Наталка давала нам свободу, а не просто говорила, как нужно делать. Если что-то было не так – мы приходили к этому сами, а не просто получали набор заданий. Как раз это было очень круто.
Наталка же тоже театральный сценарист, много работала для театра…
Да, но она очень боится и не хочет, чтобы театр в его классическом понимании вошел в кино. Чтобы не было вот этих вот театральных разговоров, декламаций, движений. Она хочет, чтобы было максимально реально, органично. Мне такой подход очень нравится, да и Юре (Юрий Кулинич, второй актёр из новеллы «Подвал» – прим. ред.)
Да, про Юру я ещё спрошу. Говоря о театре – «Плохие дороги» сняты на основе пьесы. Ощущалась ли в сценарии театральная история для вас как актрисы театра? Или же все было приближено к жизни в кино – или к тому, как вы привыкли воспринимать жизнь в кино.
Когда Оля Клименко (кастинг-директор фильма «Плохие дороги» - прим. ред.) прислала новеллу «Подвал», я прочитала и поняла, что сам текст настолько приближен к живому языку и не театральный, что именно это и привлекло. Точно так же и проходила работа: минимум «театральщины», максимум жизненных реакций, эмоций.
В интервью Наталка признавалась, что изначально не хотела снимать «Подвал». Хорошо, что все же решили снять, ведь это центральный нерв фильма, который закольцовывает последнюю историю в картине. Вы согласились сразу, несмотря на то, что именно там надо было играть?